Беловежскую пущу стали активно подсушивать лет 150 назад, хотя осушительная мелиорация разными темпами велась здесь еще со времен королевы Речи Посполитой Боны Сфорцы. Но за последние семь лет, с 2014-го, удалось вернуть в первоначальное состояние, а значит повторно заболотить или придать руслам рек их естественные изгибы, около 10% некогда измененных водно-болотных территорий, пишет «Комсомольская правда».
— Обширная осушительная мелиорация заповедного леса аукнулась его болезнями, — говорит менеджер природоохранного проекта для Беловежской пущи общественной организации «Ахова птушак Бацькаўшчыны» (АПБ) Ирина Кашпей. — Так, понизился уровень грунтовых вод, и как следствие стали усыхать ели и ясени, которые имеют поверхностную корневую систему. Также стали зарастать и перестали выполнять свои функции болота. Поэтому и возникла идея попытаться вернуть экосистему пущи в ее первоначальное состояние.
В рамках совместного проекта Национального парка «Беловежская пуща», Франкфуртского зоологического общества и АПБ провели повторное заболачивание болота Дикий Никор и части уникального болота Дикое. Спрямленная когда-то небольшая речка Соломенка вернулась в свое естественное русло. А объект лесной мелиорации «Сеть каналов Жарковщина» — это заболоченный лес с длиной каналов более 20 км — прирос 105 плотинами. На Соломенке появилось 15 плотин (по числу меандров — петлеобразных естественных изгибов реки — Ред.), на болоте Дикое — 25, на Диком Никоре — 113, но планируем достроить еще.
— Плотины строятся так, чтобы обслуживать их можно было бы с минимальными усилиями, — продолжает свой рассказ Ирина. — Экосистема должна восстанавливаться самостоятельно.
— Это дорого — построить плотину в пуще?
— Смотря как ее строят — с помощью техники или вручную. И, конечно, от объемов. Например, около 1 тысячи рублей обошлась каждая из плотин на «Жарковщине» при механическом возведении — с помощью экскаваторов. Но на реке Соломенка технику использовать было невозможно, потому строили вручную, и это вышло примерно вдвое дороже. Кстати, работы по восстановлению болот в Беларуси обходятся существенно дешевле, чем такие же в странах Европы. А все потому, что мы работаем на крупных объектах. Большую часть средств на проведение этих работ в пуще выделяет одна из старейших природоохранных организаций в Европе — Франкфуртское зоологическое общество.
— Как ведется работа?
— Каждый объект проходит оценку необходимости проведения восстановительных работ, делается научное обоснование, что это действительно необходимо той или иной территории, получаются все необходимые разрешения, создается проект. А строительство — это уже самый последний этап. Кстати, к работам привлекаем местные предприятия мелиоративных систем. Те специалисты, которые когда-то осушали болота, теперь их заболачивают.
— Ирина, а почему проблемой заболачивания озаботилась организация, которая занимается защитой птиц?
— А как охранять птиц, если не восстанавливать, не сохранять места их обитания, территории значимые для их жизни? А Беловежская пуща — одно из таких мест. Многие птицы, которым грозит исчезновение, связаны с теми экосистемами, которые быстро исчезают в Европе. И это в первую очередь болота. Первые проекты АПБ по сохранению и восстановлению болот были еще в 2004 году. Тогда цель стояла сохранить вертлявую камышовку, одну из самых редких певчих птиц Европы. Сейчас, кстати, многие зарубежные экологи едут в Беларусь перенимать опыт по заболачиванию территорий.
Чтобы раскрутить болотный туризм понадобилось 20 лет
В последние годы стало популярным ездить с одно-двухдневными экскурсиями на белорусские болота, в частности в заказники «Ельня» и «Споровский».
— Но чтобы раскрутить болота как турмаршруты понадобилось лет 20, — замечает Ирина Кашпей. — До активных туристов на болота сначала пришли экологи, волонтеры, которые привлекли внимание к ним. И только потом были проложены эко-тропы. Это организованный способ посещения болота, который снижает риски для природы. Болота — эта действительно уникальные экосистемы, которые дошли до нас практически в первозданном облике и помогли сохраниться многим видам растений и животных. А для того, чтобы сделать болота популярными, проводится, например, и агроэкофестиваль «Споровские сенокосы» и болотный футбол.
— Ирина, в Европе популярен бердвотчинг, наблюдение за птицами. А к нам иностранные туристы едут посмотреть на пернатых?
— До пандемии таких туристов, любителей природы и птиц, в Беларусь приезжало много, потому что для них наша страна была terra incognita. Особенно активно процесс шел с 2015 до начала 2020-го. Тогда, в сезон в мае-июне в Припятском национальном парке, в Турове мест не хватало, чтобы всех туристов разместить. Бронировали поездку за год! Бердвотчинг — это перспективно и неистощительно для природы.
— Но охота бердвотчингу не конкурент?
— Почему охотники-иностранцы едут в Беларусь? Потому что наша страна для них - это край отрыва, здесь можно то, чего нельзя в других государствах. Едут они на наши лучшие природоохранные территории — Припятский национальный парк, в Беловежскую пущу, на Браславские озера. Самая прибыльная охота, самая популярная на Полесье — весенняя охота на гусей, уток, куликов, которые летят через Беларусь. В Европе охота на птиц весной, в период размножения, считается неприемлемой.
— Может ли перебить созерцание охоту?
— Объемы созерцательного туризма в некоторых странах Европы превышают объемы охотничьего. Нам сейчас кажется, что бердвотчинг — это что-то экзотическое. А на Западе, в Великобритании, в Нидерландах, например, это национальное увлечение миллионов людей. Они с детства наблюдают за птицами, знают их. Пройдет какое-то время, и мы подключимся, я уверена.
Нашли опечатку? Выделите фрагмент текста с опечаткой и нажмите Ctrl + Enter.